Художник:
Гарри Кросби был дважды проклят с исключительной подачи биографов (Малкольмом Каули в 1934 году и Джеффри Вульфом в 1976 году), которые были заинтересованы в разоблачении сенсационных аспектов его короткой и самозабвенной жизни – он умер в 1929 году в возрасте 31 года, покончив собой с присущей ему склонностью к эпатажности. Событие не оставило равнодушных и легко легло в заголовки бульварных газет, не слишком обременяющих себя этическими нормами по отношению к чувствам тех, кто нес это бремя утраты. Литературные опыты Кросби, конечно, не были предназначены для тотального восхищения, разве что вызывали толику симпатии у отдельной группы читателей, склонной к авангарду, экспериментальным, сюрреалистическим, выходящим за рамки континентальных традиций, формам. Его ученичество, ко всему прочему, не отличалось прилежанием, что и помешало Кросби стать убедительным писателем до последних лет его жизни. И, что хуже всего, это не имело ничего общего со стремлением обрести собственный голос. В частности, с появлением издательства «Черное солнце», за счет которого, начиная с 1927 года, вышла не одна его работа.
Писательство значилось в числе прочих развлечений, наполнявших жизнь удовольствиями, с той же вероятностью на месте увлечения поэзией оказалась страсть к скаковым лошадям или адреналин за рулем Бугатти. Капитал Кросби умножался в результате выгодного курса обмена валюты в послевоенной Европе, что позволило ему такую роскошь, как реставрация средневековой мельницы в пригороде Парижа, путешествия, эксперименты с фотографией, овладение навыками управления самолетом – новшество, ставшее условно доступным с 1929 года.
Происхождение Кросби иллюстрирует, как легко вокруг него росли легенды. Коренной бостонец, родился в одной из известных банковских семей города 4 июня 1898 года. По большому счету он ничем не примечательный молодой человек, к большому огорчению своего отца, демонстрировавший отсутствие интереса и склонности к бизнесу. Простой и добродушный Гарри долгое время не мог избавиться от такого удовольствия, как бросать шарики с водой на прохожих с третьего этажа из окон своего дома на ул. Маяка, 95. Перед молодым Гарри, которого до этого момента нельзя было назвать испорченным аристократом, с легкой подачи дяди Джека – Дж. П. Моргана распахнулись двери в банковское дело. Сразу после окончания подготовительной школы Святого Марка в 1917 году Гарри записался добровольцем в американский полевой корпус медицинской службы. Он стал частью традиций Новой Англии, как и Роберт Гулд Шоу и Томас Вентворт Хиггинсон в Гражданской войне и Эдвард Эстлин Каммингс в Первой мировой войне, взявшие на себя особую роль в испытаниях, которых они могли бы без труда избежать. Во Франции он принимал участие в битве при Сомме, а когда Америка официально вступила в войну, он записался в санитарный армейский корпус США, выступивший во второй битве при Вердене. В последствие его часть (29-я, прикрепленная к 120-французской дивизии) была отмечена за проявленную храбрость на полях сражения, и в 1919 году Кросби был награжден Военным крестом.
Возвращение Кросби в Бостон на обучение в Гарварде по ускоренной программе для ветеранов вплоть до окончания в 1921 году, ознаменованном встречей с его будущей женой – Мэри «Полли» Пибоди («Каресс» более позднее ее изобретение), – на шесть лет старше его, замужней с двумя маленькими детьми. Их отношения не были гладкими и не вызвали одобрение в семье Гарри. В мае 1921 года он угрожал самоубийством, если Полли не разорвет брак. Вскоре после этого она официального рассталась с Ричардом. Но когда его союз с Каресс, узаконенный на пышной церемонии в Нью-Йорке, его родственники с облегчением вздохнули, надеясь, что пара поселится в Париже, где Гарри прежде работал в одном из отделений банка дяди Джека. Молодоженов эта возможность также привела в радостное возбуждение, как неизбежность окунуться в богемный образ жизни на окраинах левого побережья, в среде молодых эмигрантов, художников и писателей.
Вновь обосновавшись во Франции, Кросби с супругой не преминул отправиться в длительное путешествие по Европе, купил первую скаковую лошадь, затем еще две, побывал в Северной Африке (где они оба впервые попробовали опиум, развлечение, с которым они не расстанутся на протяжении многих лет), и посетил Испанию. С 1922 по 1925 год Кросби вели комфортабельную жизнь, не чуждую состоятельным экспатриантам. Ситуация начала меняться в пользу приложения сил на созидание и сколько-нибудь трудовые будни, когда в 1925 году супруги Кросби выпустили совместное издание поэтического сборника (примерно в то же время, его жена стала «Каресс»). Сонеты Кросби, посвященные супруге, попали на стол Гарриет Монро в журнал «Поэзия», она рассмотрела их благожелательно. Утвердившись в намерении отдаться литературной деятельности, в апреле 1927 года Кросби официально запустили издательство «Черное солнце пресс». Наряду с такими писателями, как По, также в свет вышел второй сборник Кросби «Красные скелеты». Стихи, очевидно написанные с оглядкой и под впечатлением от Бодлера и «декадентских» традиций по примеру Оскара Уайльда и Артура Саймонса.
Бодлер
Мне кажется, я понял Вас, Бодлер,
Со всею извращенностью манеры,
Со всею ненавистью к скучным будням,
Велевшею зловещего искать
Там, где крадется привиденье ночи,
Чтоб заманить Ваш возбужденный мозг
В тончайший лабиринт дурной любви,
Раскаянья, смятения и всех
Коловращений скорби мировой.
В моей душе стоит Ваш черный флаг.
Мое разочарованное сердце
Вы сделали своим печальным склепом.
Мой ум, когда-то девственный и юный,
Теперь – болото, грязная утроба,
Чреватая мерзейшим из плодов,
Гнуснейшим из существ, гермафродитом -
Цветами разложенья, Fleurs du Mal. [перевод Ольги Дубицкой]
Baudelaire
I think I understand you, Baudelaire,
With all your strangeness and perverted ways,
You whose fierce hatred of dull working days
Led you to seek your macabre visions there
Where shrouded night came creeping to ensnare
Your phantomfevered brain, with subtle maze
Of decomposéd loves, remorse, dismays,
And all the gnawing of a world's despair.
Within my soul you've set your blackest flag
And made my disillusioned heart your tomb ;
My mind which once was young and virginal
Is now a swamp, a spleenfilled pregnant womb
Of things abominable, things androgynal,
Flowers of Dissolution, Fleurs du Mal.
[1925, Sonnetes for Caresse, 1925]
В октябре 1927 года Кросби унаследовал библиотеку Уолтера Берри (Берри был двоюродным братом, вместе они проводили время в Европе с 1923 года). Любовь Кросби к книгам и библиотекам была безгранична, и то, с каким удовольствием он получил от Берри 7 000 изданий, описана в двух неопубликованных очерках того периода, в которых он беззастенчиво описывает свои чувства по этому поводу и в чем-то эротизированный опыт: «Я предпочел бы вдыхать холодный воздух руин «The punishments of China (1801) by George Henry Mason. Illustrated by J. Dadley / Наказания в Китае», гарь церковного ладана, аромат опавших листьев и давно заброшенных залов замка, чем довольствоваться содержимым покрытой паутиной бутылки Наполеоновского бренди или дымом пороха вдоль шоссе Брас».
В то время как Кросби продолжает поддерживать роскошный стиль жизни, который включал в себя «открытый брак», финансово поддерживаемый за счет продажи облигаций и акций, чьи дивиденды составляли основу дохода, он также принялся за изучение современной литературы. Стряхнув влияние декадентов, он признал его необходимой вехой образования и принялся распродавать сотни томов, унаследованных от Берри. В рамках своей новой просветленной жизни, им овладела мысль о самоубийстве, что подвигло его обратиться к биографическим очеркам о художниках, литераторах и музыкантах, покончивших с собой. Он проявлял навязчивый интерес к изображениям, центром которых было солнце, образ его неистощимо питал творческие силы Кросби. «Черное солнце» стало для него неким символом, призванным объединить мощный потенциал жизни и смерти – попытка объединить противоречивые архетипы, визуализировать образ, включив в него сексуальный подтекст. Каждую деталь из «черного солнца» Кросби перенес в свою подпись – стрелу, выступающую вверх от «y» в последней букве фамилии и направленную к центру круга солнца, расходящиеся лучи от него как бы означали выплеск сексуальной энергии – точка, в которой на мгновение сходятся жизни и смерть, начало и конец всего.
