Андрей Грицман. Улица

Выпуск 1

Улица

Я помню стену, улицу и дым повисший
над рекой невидимой. И я один из них,
но неизвестно им мое присутствие или я
один, другой среди теней на стенах,
зовущих, тянущих живую руку, но
улицу не перейти.

Тих сумеречный мир, ни звука.
Тени на стене от без вести пропавших.
Память камня словно плющ,
Ползущий, грибница памяти,
кладбищенская чаща. Бесплоден спор –
рука не достигает взлетевших птиц. Ворота
приоткрыты, не видно лиц. Все говорит
о том, что жизнь была и есть.

Всевышний пролетел, задев крылом
ночную тень от башни. И след его пропал.
Но двое без конца ведут свой разговор.
Они его не слышат. Он – в шуме лип и в осязаньи
ветра с невидимых полей за городом.
Поодаль ребенок не уснул. Он слышит гомон
взрослых, а дальше час такой – не слышно
гуда тел, лишь шёпот душ по улице,
где ангел пролетел.

Не видно выхода, но это
не тупик. Граница города в беспамятстве
полей. На улице пока светло. Прозрачный
ранний вечер. Пора идти домой – на свет,
на запах быта. Но некуда идти. Остыл

последний след. Расположенье тел,
геометричность жеста – по Лобачевским
линиям, за мглу, за горизонт. Но
горизонта нет. Лишь явная черта
на улице потерянных имен, последних слов,
безмерного остатка недосказанного.
Потом фигуры тают, и речь
теряется в светлеющих стволах.

И только стая знает – есть у птиц душа
иль только сгусток гладких мышц,
несущих терпкий свой глоток. Но есть
душа у мест. Так облученный лес
несет свою судьбу сквозь ядерный овраг.
На улице почти пустой – пыль, шорохи
судьбы. Но обещанья нет, что кто-нибудь
дойдет. И утром не найти следов монет,
вещей, оставленных впотьмах
у каменных ворот. Никто и не придет.

А за окном – быт нем как натюрморт.
Недвижимый до будущего века.
Но тонким пульсом – жизнь на волоске.
Свет темных глаз в глухом растворе мрака.
Так и моя семья: кто в лес,
кто по дрова. Молекулы любви
рассеяны по свету.
И на пути туда – я говорю себе,
и женщина-судьба послушает,
кивнет и медленно уйдет
по тихой улице за раму
без ответа.

Почитать ещё