В литературной теории принято считать, что всякий, кто ошибочно принимает вымышленное произведение за фактический отчет или историю, не понимает его должным образом. Человек, который реагирует на Гамлета, бросаясь в Эльсинор на поиски черепа Йорика, или на Анну Каренину, пытаясь найти роковой локомотив, лишь частично, и в лучшем случае неправильно, понял эти произведения. Не менее распространенным является мнение, что надлежащая эмоциональная реакция на вымышленное произведение часто является неотъемлемой частью правильного понимания, но это вызывает недоумение, поскольку такая реакция, по-видимому, заставляет воспринимать фикцию как факт. Мы все склонны верить, что нас может тронуть или расстроить только то, что мы считаем настоящим бедствием. Глупо, думаем мы, оплакивать фиктивные смерти или праздновать воображаемые победы. Поэтому кажется, что для того, чтобы быть рационально тронутым судьбой Отелло, нужно верить, что Отелло – реальный человек. Иными словами, нужно верить, что пьеса Шекспира – это история или фактический отчет – и, как мы только что видели, любой, кто верит в это, не понимает пьесу должным образом. Поэтому нас так воодушевляет «non-fiction». Следовательно, кажется, что любой читатель, который рационально движим вымышленным произведением, не понимает его должным образом.
Художественная литература заключается в том, что на нее следует реагировать воображением, а не относиться к Анне Карениной и Гамлету как к историям, читатель должен воспринимать ее как, если есть определенные люди, которые занимают воображаемые миры: «он должен верить, фантазировать или воображать, что они живут в определенных местах или делают определенные вещи», по словам Дэвида Новица.
#BREAK#
На самом деле, нас не должна заботить правовая сторона существования персонажей, условия, на которых они занимают наши мысли, по-настоящему нас должны беспокоить интерпретация вымысла и то, как мы можем рационально быть движимы судьбами или несчастьями вымышленных персонажей.
Существует список желаний, которые любая хорошая метафизика вымышленных персонажей должна быть в состоянии выполнить: полнота фигуры персонажа, его жизнеспособность, как наше воображение может взаимодействовать с этим персонажем, сообразуясь с тем опытом, которым мы обладаем.
Согласно синкретизму, вымышленные персонажи – это гибридные сущности, индивидуализированные с точки зрения как определенного процесса повествования, так и набора свойств, которые мобилизует одно такое повествование. Например, Эмма Бовари – это вымышленный коррелят набора свойств, являющийся женщиной, живущей во французской сельской местности, являющейся несчастной невестой и т. д. Персонажи воспринимаются как творения их авторов, поскольку вымышленная сущность возникает, как только автор думает о ней, как правило, участвуя в онтологически ни к чему не обязывающем процессе воображения, что есть что-то, делающее вещи, рассказанные в соответствующем повествовании. В этом смысле персонажи являются зависимыми сущностями, а именно сущностями, существование которых зависит от существования их авторов. Если бы не сохранилось ни одной копии рассказов о Холмсе, вымышленный детектив Шерлок Холмс тоже погиб бы.
Вымышленные персонажи, отвечающие нашим к ним требованиям, получают огромные возможности, какими, вероятно, не способны овладеть реальные люди из нашего окружения: через жизненные перипетии, в которых они оказываются и с которыми справляются, они способные воодушевлять нас, дарить нам надежду, становиться нашими воображаемыми приятелями, быть героями-антагонистами, подавать пример и решать наши нерешаемые проблемы. В каком-то смысле, вымышленные персонажи манипулируют нами. Конечно, теперь, когда на рынке доступно так много различных метафизических концепций вымышленных персонажей, мы можем выбирать между ними и надеяться, что сделали правильный выбор. Особенно, если речь идет о рынке персонажей для детей. В данном случае интуиция, к которой мы обращаемся, ходит к одной и той же плоскости: репутация персонажа должна быть кристально чистой. Иначе говоря, интуиция должна полагаться на эмоции в той же степени, что и на здравый смысл. Например, мы готовы довериться легкомысленному Буратино, потому что знаем, что в конце своего экстраординарного путешествия мы сможем вновь оказаться в безопасности, утратив безрассудную доверчивость и наивную веру в то, что каждый встречный желает нам добиться успеха и процветания. Причина, по которой наше воображение не сможет воспевать незатейливый образ Колобка, который был лишен права на ошибку, и плохо закончил. При этом надо отметить, что и тут и там хорошо сработала Лиса.
Всё, что необходимо знать внимательному читателю, что вымышленные персонажи – это проводники в мир фантазий автора, который хочет рассказать нам интересную историю. То, как мы поступим с этой историей, наше личное дело.
В апрельском номере:
Александр ПИВИНСКИЙ. ОСЯЗАНИЕ ПТИЦЫ И ЗВЕРЯ.
Стихи
Григорий СТАРИКОВСКИЙ. ТВОИ СЛОВА, КАК БУДТО МОЛОКО.
Стихи
Артем АРТЕМЕНКО. СОЛНЦЕ-ЭКСПРЕСС
Рассказ
Аудиовыпуск «НА БАЛКОНЕ»
О смыслах
Брайан МАКХЕЙЛ. ПОСЛЕСЛОВИЕ: РЕКОНСТРУКЦИЯ ПОСТМОДЕРНИЗМА.
О настоящем времени
Эгвина ФЕТ, Валерия ЧУЙКОВА. КАК ОТРАСТИТЬ ХВОСТ, ИЛИ НЕСОВЕРШЕННЫЕ ЖИВОТНЫЕ ЛАМАРКА.
Антропоморфная повесть
Дмитрий БЕНДИЦКИЙ. ПРО ВЕЩИ.
Стихи
Роберто БОЛАНЬО. ГОМЕС-ПАЛАСИО.
Рассказ
Тихон СИНИЦЫН. ПЛЫВУТ ТОПОЛЯ КИММЕРИЙСКОЙ ПРОМЗОНЫ.
Стихи
Валерия ЧУЙКОВА. НОВЫЕ ТИПЫ ГЕРОЕВ В ФИЛЬМАХ «АНТОЛОГИЯ ГОРОДА-ПРИЗРАКА» И «ИСТОРИЯ ПРИЗРАКА».
О кино
Марина Григорьева, выпускающий редактор 
